СРО НП «МАЭ» — СРО-Э-150
Реализация накопленного потенциала энергосбережения позволит высвободить значительные дополнительные объемы ископаемого топлива для экспорта, «озеленить» баланс потребляемой энергии, сократить выбросы в атмосферу, повысить качество жизни.
Отечественная экономика обладает существенным потенциалом энергосбережения. Энергоемкость российского ВВП выше мирового уровня на 46%, уровня Канады – на 17%. Между тем, задача, поставленная президентом РФ по снижению энергоемкости ВВП к 2020 году в размере не менее 40% относительно уровня 2007 года, не достигнута – при сохранении среднего темпа снижения энергоемкости ВВП за 2007‑2018 годы, равного 1,1% в год, достичь целевого значения в 40% станет возможным лишь к 2043‑му.
В новой макроэкономической реальности
По итогам 2018 года энергоемкость ВВП Российской Федерации снизилась на 12% по отношению к 2007‑му, что свидетельствует о значительном отставании фактических темпов ее снижения от целевого значения. Хотя стоит признать: на более широком горизонте наблюдений (2000‑2018 гг.) энергоемкость ВВП РФ снизилась более чем на 40%, при том что рост ВВП составил 181%.
В Государственном докладе о состоянии энергосбережения и повышении энергетической эффективности в РФ, опубликованном Минэкономразвития России, уточняется: практически весь прогресс в снижении энергоемкости ВВП достигнут в период 2000‑2008 годов, когда происходили заметные сдвиги в структуре ВВП в пользу менее энергоемких видов экономической деятельности. Рост ВВП на 60% сопровождался практически неизменным потреблением первичной энергии.
Затем, вплоть до 2011 года, наблюдался рост энергоемкости ВВП, а в 2013‑2015 годах данный показатель пошел на снижение. Этот период характеризовался замедлением экономического роста и сопровождался повышением доли энергоемких видов деятельности в структуре экономики, положительные сдвиги в пользу менее энергоемких отраслей промышленности прекратились. Темпы роста ВВП были сопоставимы с темпами прироста потребления первичной энергии. Конец периода был также отмечен практически нулевой динамикой энергоемкости ВВП.
– Целевой показатель снижения энергоемкости (или повышения энергоэффективности) экономики к 2020 году, установленный в 2008 году, отражал оптимистичные ожидания долгосрочного продолжения бурного экономического роста экономики страны. Ураган мирового кризиса рассеял эти ожидания, резко изменив макроэкономическую реальность в стране более чем на десятилетие. Это не могло не сказаться на динамике энергоемкости – плавная, но уверенная кривая ее снижения сменилась характерным для кризисных периодов ростом энергоемкости и ее последующей стагнацией, – рассуждает заместитель директора Института энергетических исследований РАН, к.э.н. Федор Веселов.
Повышение энергоэффективности экономики, отмечает он, обеспечивается несколькими составляющими. Одна из них, структурная, определяется трансформацией самой структуры экономики, увеличением доли отраслей и продуктов (услуг) с большей добавленной стоимостью и меньшими удельными энергозатратами. На долю этой составляющей приходится не менее половины потенциала повышения энергоэффективности, что подчеркивает важность системной работы Минэкономразвития по разработке и реализации структурной политики в экономике России.
Другая, технологическая, определяется непосредственно интенсивностью инвестиций в более энергосберегающие технологии. Изменение динамики макроэкономических показателей после 2008 года негативно повлияло как на темпы структурной перестройки экономики, так и на темпы инвестиций в обновление и развитие основных фондов, то есть на объемы ввода более современных и энергоэффективных производственных мощностей.
– Последнее важно отметить в свете сценариев Минэкономразвития по повышению эффективности экономики на базе «наилучших имеющихся в мире технологий». В большинстве случаев технические решения по энергосбережению и инвестиции являются неотъемлемой частью новых производственных технологий и объектов, а затраты, связанные с энергосбережением, просто невозможно вычленить из общего объема инвестиций. Таким образом, задача снижения энергоемкости за счет технологического фактора объективно является частью общей задачи по повышению инвестиционной активности в экономике страны, – говорит Федор Веселов.
– Еще одна существенная составляющая, сдерживающая инвестиции в энергосбережение, – стоимость энергоресурсов, не обеспечивающая коммерческую окупаемость инвестиций в технологии с пониженным удельным расходом топлива, электроэнергии и тепла (пример – проблема внедрения ПГУ на электростанциях). Сохранение существующей ценовой политики на внутренних рынках газа, электроэнергии, тепла делает неизбежным стимулирование энергосбережения за счет все возрастающего объема бюджетных субсидий (так как пределы оплаты за счет потребителей тоже ограничены уровнем инфляции). Поэтому логично, что субсидирование не раз встречается в предложениях Минэкономразвития. В этой связи было бы полезно комплексно проанализировать совместное (!) влияние целевых показателей ценовой политики и политики в сфере энергосбережения на доходы и расходы бюджета и макроэкономические показатели в целом.
Шесть мероприятий для эффекта
О том, какие меры предлагаются для повышения энергоэффективности, рассказал заместитель министра экономического развития Михаил Расстригин на заседании рабочей группы Государственного совета РФ по направлению «Энергетика» в феврале. Он сделал акцент на том, что первоочередные действия по повышению энергоэффективности должны быть сосредоточены в наиболее энергоемких секторах экономики: жилищном секторе, энергетике, обрабатывающей промышленности.
– Ключевым драйвером для высвобождения существенного накопленного потенциала энергоэффективности и снижения энергоемкости ВВП является технологический фактор, а именно развитие и внедрение современных энергосберегающих технологий, – заявил представитель ведомства.
По его словам, наибольший эффект в ближайшее время могут дать шесть ключевых мероприятий. Речь идет, прежде всего, о повышении эффективности потребления тепловой энергии в МКД за счет установки автоматизированных ИТП с погодным регулированием, общедомовых приборов учета тепла и утепления зданий.
240 млрд. рублей ежегодно составит прямой и косвенный эффект от экономии энергоресурсов в результате реализации первоочередных предложений по повышению энергоэффективности.
Данные мероприятия предлагается частично субсидировать государством. По расчетам, инвестиции составят порядка 56 млрд рублей, в том числе за счет средств бюджета – 20 млрд рублей, эффект – 9 млрд рублей в год.
Второе предложение – повысить эффективность потребления электроэнергии путем 100‑процентного субсидирования мероприятий по замене освещения мест общего пользования на энергоэффективное, установки систем управления освещением, установки систем АИИСКУЭ и общедомовых приборов учета электроэнергии при проведении капремонта МКД. Предполагаемые затраты – 2 млрд рублей в год, годовой эффект– 1 млрд рублей.
Следующее предложение касается повышения энергоэффективности в электроэнергетике за счет более масштабного внедрения парогазовых технологий на базе газовых турбин, относимых к образцам инновационного энергооборудования, при модернизации крупных ГРЭС. Инвестиции в развитие высокотехнологичных производств составят около 1 трлн рублей (за период 2027‑2035 гг.), а прямой и косвенный эффекты от экономии топлива – 220 млрд рублей.
Практически весь прогресс в снижении энергоемкости ВВП достигнут в период 2000‑2008 годов, когда происходили заметные сдвиги в структуре ВВП в пользу менее энергоемких видов экономической деятельности. Рост ВВП на 60% сопровождался практически неизменным потреблением первичной энергии.
Также прозвучало предложение о реализации типовых энергоэффективных мероприятий в бюджетном секторе, таких, как, установка ИТП с приборами учета тепла и переходом на энергоэффективное освещение. Затраты – порядка 6 млрд рублей в год бюджетных средств в течение 10 лет, ежегодный эффект – 7 млрд рублей.
Это, подчеркнул Михаил Расстригин, позволит напрямую сократить впоследствии финансовую нагрузку на бюджет за счет снижения затрат на оплату энергоресурсов.
Пятая инициатива касается обеспечения софинансирования энергосбережения и повышения энергоэффективности (в том числе энергосервисной деятельности) за счет использование механизма льготного кредитования субъектов МСП по «Программе стимулирования кредитования субъектов малого и среднего предпринимательства» и предоставления кредитов компаниям по льготной ставке 9,6% годовых.
Последнее предложение предусматривает снижение размера и срока предоставления обеспечения энергосервисного контракта, а также распространение системы факторинга при реализации энергосервисных договоров. Таким образом, можно увеличить объем заключаемых энергосервисных договоров на 2 млрд рублей ежегодно.
– Реализация наших первоочередных предложений по повышению энергоэффективности способна приносить прямой и косвенный эффект от экономии энергоресурсов до 240 млрд рублей ежегодно и за 10 лет их реализации снизить энергоемкость ВВП за счет технологического фактора на 6% относительно 2018 года, – уточнил замминистра.
Экспертный взгляд
Комментируя озвученные Минэкономразвития инициативы, Федор Веселов отметил: в части повышения энергоэффективности в электроэнергетике, безусловно, одним из главных направлений является внедрение ПГУ. Однако выделения сравнительно небольшой «пилотной» квоты на новые технологии или точечных решений на уровне Правкомиссии при сохранении прежнего подхода для основной массы проектов модернизации будет явно недостаточно для получения желаемого результата.
Необходима корректировка критериев отбора, которые должны в явном виде учитывать снижение удельного расхода топлива (или рост коэффициента использования топлива для ТЭЦ).
– Развитие теплофикации также справедливо названо как второе направление повышения энергоэффективности. Но здесь – наряду с модернизацией (или все же техническим перевооружением на базе ГТУ и ПГУ?) крупных ТЭЦ. Особенно в условиях изменения величины и характера тепловых нагрузок в качестве одного из способов повышения энергоэффективности необходимо рассмотреть и развитие распределенной когенерации, прежде всего, при реконструкции котельных с их переводом в ТЭЦ.
– Технический потенциал этих решений оценивается в десятки гигаватт, а приближение генерации к потребителю позволит также снизить и потери при распределении электрической и тепловой энергии, – говорит эксперт. – В целом, снижение сетевых потерь также дает значительный вклад в сокращение потребления первичной энергии.
Но предложения в этой сфере не могут ограничиваться только установкой умных, но дорогих счетчиков электроэнергии и тепла, без интеграции их в интеллектуальные системы управления режимами работы сетей и связанных с ними источников энергии. На примере электроэнергетики видно, сколь разнообразны альтернативные решения, обеспечивающие повышение энергоэффективности.
Федор Веселов уверен: в условиях ограниченности ресурсов особенно важно обоснованно выбрать приоритетные направления, провести их экономическое ранжирование. Например, по удельной стоимости сэкономленной энергии определить их влияние на перспективные балансы и цены электроэнергии, сбалансировать финансовые возможности компаний отрасли и потребителей, в том числе инвестирующих в собственную энергоэффективную генерацию.
Наконец, необходимо учитывать подписание Парижского соглашения и формирования соответствующих национальных обязательств.
– Важно, чтобы оценка оптимальных направлений и масштабов повышения энергоэффективности, не только в электроэнергетике, но и во всех секторах экономики, выполнялась и с учетом их вклада в сдерживание эмиссии парниковых газов. Это позволит в полной мере интегрировать деятельность по повышению энергоэффективности в формируемую Минэкономразвития стратегию низкоуглеродного развития экономики России, – резюмирует заместитель директора ИНЭИ РАН.
Мнение
Валерий Дзюбенко, заместитель директора Ассоциации «Сообщество потребителей энергии»:
– Динамика снижения энергоемкости ВВП действительно замедлилась, и Минэкономразвития справедливо отмечает, что наибольшим потенциалом для снижения энергоемкости ВВП обладают электроэнергетика и жилищно-коммунальный сектор. Однако некоторые инструменты, к использованию которых ведомство призывает, в частности, к увеличению платежей на модернизацию ТЭС, вызывают сомнения. Стимулы и инструменты должны быть естественными, базироваться на выгодах от экономии, сокращении расходов, а не на доплатах и искусственных поощрениях за счет роста платежей и ухудшения ситуации у других.
